Задумал птичник птиц ловить
И западню ловить их выставляет,
Поклав в нее всего довольно есть и пить.
А чтобы птиц еще верняе приманить,
Обман к обману прибавляет
И птичку в западню сажает,
Которую он изловил,
Когда тот самый он обман употребил,
Чтоб птичка, в клетке распевая,
Другим приманкою была
И, голосом своим прельщая,
Подруг своих в тюрьму, как на добро, звала.
Одна из птичек налетела
И к западне, на голос птички той,
Подсела.
Заглядывает к ней со стороны, с другой;
Но вдруг, подумавши с собой,
"Нет, -- говорит, -- хоть сколько ты ни пой,
Сомнителен мне голос твой:
Неспроста здесь и ты, да и запас такой.
Я, правда, целый день не ела,
Однако в тесноту такую не пойду,
А в поле полечу: там корм сама найду,
Какой я и всегда, хоть с нуждою, имела.
Да тесно жить".
Примечание:
— изд. 1782 г., ч. 2, стр. 27. По своей идее эта басня перекликается с другой басней Хемницера — «Воля и неволя». Мысль о неволе как результате обмана развивается в незаконченной сатире «На суету мира» (см стр. 274).