II.
Материалы для биографии Хемницера существенно пополняются отыскавшеюся у Г. П. Надхина подлинною записною книжкою баснописца, которая — не была мне известна до напечатания первой статьи моей о нем.
По желанию редакции Русской Старины и г. Надхина, дополняю свою монографию ("Рус. Стар". изд. 1872 г. т. V стр. 215-234) несколькими замечаниями об этой любопытной рукописи и извлечениями из нея, независимо от тех, которыя уже сделаны самим владельцем тетради. Вновь открытая записная книжка (в малую осьмушку, в ветхом кожаном переплете) сходна по формату и роду заметок с другими, прежде полученными мною от И. С. Капниста, но отличается от них тем, что ведена большею частью в дороге и во время пребывания Хемницера сперва в западной Европе, а потом на Востоке. Таким образом она начата в 1777 году в Германии, а кончена в 1783 г. в Смирне, незадолго перед смертию баснописца. Впрочем в ней есть и отметка отца его, сделанная по-немецки в 1786 году. „Наследство моего сына, пишет он, составляет всего: из английскаго банка — 6,552 руб.; брильянт 600 руб.; от продажи вещей 760 руб.; по векселю 900 руб. Итого 8,812 руб. 88 коп. — Егор Карпович Валериан получает половину —4,406 руб. 44 коп.". Названный здесь Валериан, женатый, на младшей сестре баснописца Марье Ивановне, был членом медицинскаго совета, главным врачем петербургскаго адмиралтейскаго госпиталя и врачебным инспектором здешняго порта. Марья Ивановна пережила всю свою родню и умерла в 1819 году, семидесяти лет от роду. О родителях Хемницера могу теперь добавить следующее. Отец (Johann Adam Chemnitzer), родом из Фрейберга, прожив около 74-х лет, умер в апреле 1789 г. в Петербурге; мать, Софья, родилась в Кенигсберге, а умерла в Петербурге-же, вскоре после мужа, в сентябре того же года, 68 лет. За Иоанна Адама Хемницера вышла она в 1742 году, и имела от него трех сыновей и четырех дочерей (1).
Кроме приведенной заметки отца Хемницера все остальное в памятной книжке писано довольно тщательным почерком нашего автора, отчасти карандашем, почти уже стершимся от времени, но большею частью пером; вообще заметки писаны по-русски, но есть также и немецкия и французския. Содержание книжки может быть разделено на несколько отделов: 1) дневник путешествия, особенно по Франции; 2) журнал поездки в Смирну; 3) разныя справочныя и памятныя заметки, относящаяся к обоим путешествиям, как-то: списки знакомых, адресы, поручения, сведения о монетах и разстояниях, счеты, рецепты, и проч.; 4) выписки из книг и журналов, особенно на французском языке, заглавия книг для памяти; 5) собственныя мысли и стихи Хемницера, как материалы для дальнейшей разработки; его же немецкие и французские стихи. Последний отдел начинается с другого конца книжки; вся же середина ея состоит из белых листов.
К сожалению, журнал путешествия по западной Европе ограничивается только описанием того, что осматривалось; о впечатлениях же и вообще о подробностях, лично относящихся до Хемницера и его начальника Соймонова, котораго он сопровождал, почти вовсе нет речи. Обыкновенно автор выражается в 1-м лице множественнаго числа, разумея тут особенно Н. А. Львова; изредка он упоминает о своих сопутниках и специалъно. Сперва идет на немецком языке маршрут переездов по Германии, начинающийся так: „23-го января нов. ст. (1777) выехали мы из Дрездена в Лейпциг и проехали через следующая места"... В Лейпциге путешественники взглянули только на памятник Геллерта и тотчас поехали далее; через Франкфурт и Кёльн они 1-го февраля прибыли в Нимвеген, первый голландский город; в Лейдене поспешили повидаться с одним из университетских профессоров. Пробыв дня три в Амстердаме, поехали через Лейден, Роттердам, Антверпен и Брюссель во Францию. „В Париж прибыли, отмечает Хемницер уже по-русски, . 1777 г. февраля 19-го, пополудни в 4-м часу, и взяли квартиру в Hotel de Monpensier, где заплатили в место суток за двои 6 больших екю, выехав в следующий день в квартиру Hotel d'Autriche daus la rue Traversiere, non loin de la rue St. Honore". Отсюда собственно начинаются краткия поденныя заметки, из которых видно, что путешественники всего прилежнее, не пропуская почти ни одного дня, посещали театр. Хемницер никогда не забывает упомянуть, в каком именно театре они были и какую пьесу видели, называя часто и замечательных артистов; безпрестанно сменяются заглавия произведений Корнеля, Расина, Вольтера. 23-го и 27-го февраля путешественники обедали у русскаго посланника, князя Ив. Серг. Барятинскаго, а 10-го марта у И. И. Шувалова, который, как известно, почти с самаго начала царствования Екатерины II жил за границей и воротился в Россию не прежде сентября 1777 г., т. е. незадолго до возвращения на родину и Соймонова с Хемницером (2). Мало по малу дорожныя заметки последняго становятся все подробнее, особенно при разсказе о произведениях искусств и технических paботах. В статье г. Надхина уже сделаны некоторыя выписки из этих любопытных отчетов Хемницера.
8-го мая записано: „Ездили прощаться; обедали у князя (Барятинскаго) и проезжались по бульвару". 10-го мая было последним днем пребывания в Париже, и Хемницер с Н. А. Лъвовым не пропустили случая побывать, на прощанье, в итальянской комедии, где в первый раз давали пародию на оперу „Кастор и Поллюкс". Любопытен следующий полунемецкий, полурусский список парижских знакомых Хемницера (под заглавием Bekanntschaften in Раris): „Der Ministre Fürst Iwan Сергеевич; Николай Константинович Хотинской, посольства надворной советник; г. Александр Иевлич Писарев, майор; г. Глебов, полковник".
14-го мая путешественники уже знакомыми им местами возвратились в Лейден; с ними был и названный сейчас Писарев, как видно из отметки: „Ездил я с г. Писаревым на шойте то есть на голландской барке в Гарлем слушать органы, почитаемые мне первыми..." Из Лейдена поехали 7-го июня через Бри и Мастрихт в Аахен, откуда через несколько дней отправились в Спа, „где еще весьма немного нашли приехавших. 16-го был бал в ассамблейной зале, где и мы были".
В прежней статье моей о Хемницере (стр. 219) уже было замечено, что в Спа Львов отделился от путешественников и один yеxaл в Россию. В этом городе, вероятно, Соймонов, отпросившийся в отпуск по болезни, а может-быть и Хемницер пили минеральныя воды. Между стихами, в записной книжке, мы находим такую шутку:
Кто пить желает воды,
Оставить должен моды
И попросту ходить,
Не много есть, вина не пить,
От всех красавиц удалиться,
В шестом часу вставать, пораней спать ложиться,
Bсe грусти позабыть, ни мало не вздыхать,
Оставить чтение и более гулять.
Следуя этим правилам, Хемницер во время пребывания в Спа перестал вести свой дневник, который возобновляется только в сентябре. 10-го числа этого месяца путешественники выехали оттуда, и через Вервье прибыли в Дюссельдорф, где особенно подробно была осмотрена и описана Хемницером картинная галлерея Рубенса. Из Кёльна в Кобленц ехали дорогою римских императоров; потом отправились в Лимбург, а оттуда в Франкфурт на Майне мимо зельцерскаго источника, у котораго выходили и пробовали воду в толпе людей, черпавших ее кружками. „Весь этот путь, замечает Хемницер, продолжая дневник опять по-немецки, совершили мы в обществе генерала Петерсона, графа Скавронскаго и майора Мейера". Целая страница занята списком знакомств, приобретенных в Спа. Между множеством иностранцев, большею частью баронов и графов, записаны тут следующия русския имена: „князь Мещерский, гвардии поручик; кн. Вас. Вас. Долгорукий, гвардии майор; г. Пушкин, майор; Федор Федор. Вятковский, поручик гвардии; граф Скавронский; его пр. г. Петерсон полковник Гавриил Ильич Бибиков; полковник Грабовский, бывший у нас в гвардии офицер, а ныне в польской; поручик Лизандер, в русской службе". Из иностранцев заметим барона Гейница, статскаго советника прусской службы и директора горной части, с которым Хемницер из Аахена ездил осматривать железный и пушечный завод.
Заметки на обратном пути в Poccию, писанныя карандашем, чрезвычайно кратки и неявственны. По выезде 20-го сентября из Франкфурта, останавливались в Эрфурте ради воспоминания о Лютере, и в Лейпциге, откуда заезжали в Люцен взглянуть на памятник убитаго там Густава-Адольфа. Два дня пробыли в Берлине, откуда выехали 29-го сентября нов. ст. и чрез Кёнигсберг и Мемель возвратились 9-го октября ст. ст. в Петербург.
Живя здесь, Хемницер не забывал своей записной книжки и вносил в нее изредка разныя отметки. Между прочим внимание обращает на себя остаток полувырванной страницы, на котором записывалось, кому он выдавал из своей библиотеки книги. Вот некоторыя из этих отметок, писанных большею частью по-французски:
Валериану (шурину Хемницера) Линнеева система.
Г. Толстому Les trois imposteurs.
Сестре Хемницера: 1 часть „Моих досугов" М. Попова.
Андрею Ивановичу (брату его?) журнал „Трутень".
„Елисей", поэма Майкова и 1-й том писем Эйлера физических. (3)
„Записки Манштейна".
Г. Маттеи: „Металлургия" Ломоносова; I часть трудов вольнаго экономическаго общества.
Карамышеву (сослуживцу Хемницера по горному училищу): Oeuvres chimiques par Le Sage и Lettres touchant l' affaire de Struensee.
Марье Федоровне (?) „Освобожденный Иерусалим" Тасса.
заметок, писанных частью в Петербурге, во время приготовлений к отъезду, частью в дороге, по-том в Константинополе и в самой Смирне. В дополнение к сделанным г. Надхиным выпискам считаю нужным представить здесь еще следуюшия извлечения, сохраняя в них орфографию подлинника.
Комиссии и исполнения.
(Сказать Як. Ив. Бул. от сестрицы его о сафиянах чтоб их прислать разнаго рода—что дети учатся теперь у учителя—что писем от него не имеют, что Павлушкин отец здоров (4).—Спросить кому из консулов в Смирне визитами мне начать. Не лутче ли без порядка или с младших.—Приехав в Смирну разослать уведомительные письма по всем ближним местам.—Форму у министра спросить о пашпортах и о доношениях.—Взять устав тарифам и пошлинам.—Пашпорты пропускные могу я давать не только своим, но и иностранным—отписываясь о том к министру, то есть реляционное писать о том же и в коллегии. А секретное, естьли quelques turcs ou grecs voudront quitter leur pais et s'etablir ches nous, писать цифрами.—Ганнибала (5), или от кого зависит, просить о извещении коллегии тем что я отправился за границу, дабы коллегия знать могла о том, а потому и наддачу жалованья производить. Кланяться Северину от Брайко и министру.—Также и от Григорья Павловича Кондоиди. (Сказать Матюшкину что родные ево на Острову Васильевском все здоровы. Северину поклон от сестры). Архив иностранных дел кол. в Москве у Покровских ворот.
Имена разных мне знакомых:
Bacилий Григорьев. Приклонской прокурор в Твери, жена ево Мавра Ивановна. Друковцов живет в Москве подле Покровских ворот у Ведения в Борашах в дехтярном переулке в доме Анфимовой, а в деревне за городом Можайским в 30 верстах, деревня Желомеина.
Спросить у министра рапорты ли или доношения в Коммерц-Коллегию посылать мне должно... Для И. А. Ганнибала выслать хорошия вина... Для двора прислать также семена разные. Собрать в Смирне разное Анатольское дерево, лавы, мраморы, кораллы, из коих не худо и ко двору посылать. Драгомана взять в Смирну стараться Равича. О таине (?) спросить министра и стараться его получить. Сказать Якову Иван, от Абр. Ив., что теперь ожидает он только ево известия в разсуждении здешних обстоятельств. Что Ив. Абрамович пропускает теперь еще без вида из Царяграда, потому что там благополучно; но что впредь отпускал бы Як. Ив. с видами приезжающих кораблей в Херсон. Да и везде, где консулы есть, чтоб им право дано было давать виды.
Получающие в Смирне Турки право вольности и протекции Рос: называются Баратлы. К приятелям моим отписать чтоб больше старались торговлю вести пенькою нежели канатами чрез Черное море. В Коммерц-Коллегии писать же доношениями равно как и въ иностранную. Чтобы купцы нагружающее товары в весе не теряли, потому что фунт напр, в одной земле больше, а в другой меньше, то в контрактах оговорить ето именно, что считая напр, до весу смирнскому столько то составит, весу цареградскаго столько то, а потому и цена за фунт уже другая. Церемониал какой будетъ наблюдено, с моей стороны по приезде в Смирну, отписать в Коллегию, препроводя письмо в вице-канцлеру. Отписать также что и министры Константинопольские у меня с визитами были. Римскому надворному секретарю Степану Райкевичу, бывшему пред сим секретарем у воложскаго господ. Ипсиландия, повелено от нашего двора письмом вицеканцлерским к министру цареградскому делать всякое вспоможение, по учиненному им Райкевичем у росийскаго двора чрез графа Кобнцеля домогательству. Надпись на векселях означающая розписку в получении денег: Pour moi ä l'ordre de mr Yakowleff, interprete de Russie ce 15.... По приезде в Смирну справиться, почему куда фрактовых денег берут и дать знать министру цареградскому. На цыдулы канцелярские отвечать также доношениями, но не ставя номера и подписываться под доношениями просто Ив. Хем.
Журнал моей поездки в Смирну генеральным консулом.
По отправлении моем из Петербурга выехал я в ночи с 6 на 7 июня 1782 г. ехал через Москву, куда приехав остановился у М. Ф. Соймонова в доме. Прожив несколько дней, поехал 18-го того же месяца через города: Серьпухов, Тулу, Курск, Сорочинцы. Заехал в село Обуховку к Петру Васильевичу Капнисту, у которого прожил несколько дней, поехал от него на другой день Петрова дня на Кременчуг и Херсон. В сем городе, приехав в него июля 5, должен я был остановиться для отправления меня по имянному повелению на яхте до самой Смирны. Город сей, которой разстоянием от Крем, в 303 верстах и заложен 1778 г. в октябре, нашел я уже в большом успехе хотя он третий только год как заложен генералом Иваном Аврамовичем Ганнибалом, на степи бывшей Запорожской Сечи, коей следы по необитаемости людей от Кременчуга до Херсона еще и теперь видны; но город Херсон успехами своими как крепостью так и строением в самой крепости и в предместиях что все с конца в конец в доль Днепра считается на 7 верст, заставляет о степи етой забыть. Домов каменных из тесаного белаго камня которой из-за несколько верст в верх по Днепру достают построено множество и довольно большие. Магазейны все также, как для крепости так и для флота построены из того же камня, а иные из кирпича. На штапеле было 6 кораблей линейных больше и меньше готовыми. Несколько фрегатов было уже на воде. В 1781 г. спущен первой на Херсонском штапеле построенный линейной 60 пушек корабль Бористен, но отправленный в море и доходивший до Марсели будучи Фалееву препоручен под именем купеческаго корабля, затем что в трактате с турками военным проходить канал не позволено. Садов как под городом так и при загородных дворах разводится много и деревья, даже и виноград кажется довольно хорошо принимаются. Карантинной дом под самым городом построенный требует по хорошему своему разположению внимание. В 15 верстах от города дача генерала Ганнибала Белозерки, местоположение имеет чрезвычайное в разсуждении воды. Строение еще не окончано. Между протчем сделана тут машина водяная для поливания сада (6)....
и проч. привозят из Польши дубовой, а из Брянска сосновой и еловой водою и сухим путем.
21-го числа, июля пополудни в 6 часов, поехал я шлюбкою на яхту назначенную для отвезения меня в Смирну, которая дожидалась меня под Глубоким, в 35 верстах от Херсона. Место cиe слобода, где снаряжают кораблей приведенных из Херсона на камелях за мелкостию Днепра в некоторых местах. Иные места глубиною только в 6 футов. Тут же и брандвахта. Коммандир на моей яхте был капитан лейтенант Яков Иванович Лавров. 23 числа в 9 часу по утру снялась яхта с якоря против Глубокова и прошла ветром до слободы называемой Станислав разстоянием от Херсона 42 версты, где за противностию ветра стали на якорь, и переночевали. 24 поутру, в 4 часа по полуночи снялись с якоря и дошли боковым ветром до Очакова в 1-2 часов по полуночи, остановились за противною погодою против самого города в устьи между Очаковым и Кинбурном; ветр сей затем служить не мог что надлежало от Очакова поворотить в лево а ветер был сюдовой. От Станислава до Очакова морем 45 верст...
Наконец, 4 числа Августа, прибыли в 12 часов по полуночи в предместие цареградское называемое Буюк-дире.... (После слова: „Царъ-место", см. выше, стр. 601, стр. 10 сверху, Хемницер продолжает):
Яков Иванович сказывал мне что процентов с капитала у турок брать в обыкновении нет. Естьли дом сгорит от постояльца, постоялец за него не платит. Il 7 ho pranzato da il signor Ambasciadore di Venezia Garzoni. Il 8 sono stato di f'are un giro col sign. Severin secretario di nostro Ambasciadore, per veder le Aquedotte presso di Boujoucdyre fatte delle Grecque, che conduron le aque per Const. da un luogo il quale si chiama Pirgos. Questo acquedotto est sostenuto per 20 archi alti di 5 ovvero 6 pertice. (7) числа поехал я из Буюк-дере с Ив. Ив. Севериным, секретарем посольства и с одним алмазных дел мастером италиянцом г. Виченцием на турецкой лодке в город под вечер, чтобы по причине рамазана видеть город или лутче сказать мечети освещенными плошками или фонариками. См. о сем письмо к Н. А. Львову писанное.
4-го числа Сентября, ездил я верьхом с Ив. Ив. Севериным к аглинскому купцу Gimes в Белград а от туда все поехали в деревню Пиргос в 20 верстах от Буюк-дере, чтобы видеть там римлянами при царе Юстиниане построенные водоводы, коим я имею рисунок от Ив. Ив. Северина. Сии водоводы oтменны... Stalactita или капельника, коего я глыбу в собою взял. Протчие дни был я зван с министром нашим на обеды к иностранным министрам.
путь. Но ветер не долго продолжился и мы дошед до половины дороги от Буюк-дере к Цареграду остановились. 10 поутру снявшись с якоря дошли до Царяграда, и остановились против Перы, где и переночевали. Будучи обезпокоен морем сошел я поутру 11 числа с яхты в министерской дом, и к вечеру возвратился опять на яхту. 12 поутру пошли мы опять в путь и прошли уже столько белым морем что Царьград почти из виду потеряли, но сделавшаяся с полденъ противная погода возвратила нас опять к Семи башням куда дошед под вечер остановились, и простояли 13 число. С 14 поутру рано снявшись с якоря шли все одним ветром пока 15 вечеру в 8 часов пришли к предпоследним дарданелам, где и остановились потому что надлежало дождаться осмотру от турок, которые на другой день утром приехали: тут же забрали свежую воду и запаслись хлебом, виноградом и пр. и в 12 часов по полуночи того 16 пошли далее. По полудни в 5 часов дошли до берега славной Трои против которой на другой стороне остров Тенедос. Признаться что поравнявшись против места, где Троя стояла, хотя ныне и следов ея нет изключая части стены с воротами и 2-х или 3-х при ней башен что считают не остатком Трои, а построенным после, не без движения я остался. Тогоже числа вечеру в 7 часов дошли до мыса Бабы где и цитадель небольшой построен против острова Митилены, и легли на якорь. 17 поутру снялись с якоря; и хотя намерение было пройти о. Мителене с левой стороны считая от мыса Бабы; но ветер не позволил и должно было итти в право. Наконец 20 числа того же сентября, прибыли в 2 часа в Смирну. Перьвой корабль цесарской купеческой выпалил 5 выстрелов, и мы отвечали 3-мя, потому что он только купеческой, а естьли бы он был военной, то бы темже числом. Потом салютацию делали и все прочие.
NB. 9-го числа родился у султана сын, и была во время нашей стоянки против Царяграда с крепостей и с литейной части пальба.
NB. Видел я в Царъграде дом где жил граф Бонневаль, а погребен он в саду другаго дома и над гробом его выросли 4 кипариса.
Записки Смирнския.
При начале прошедшей с турками войны, турки столько заражены собою были что между протчем старики при костылях с одним только пистолетом бежали на войну против русских, с тем чтоб их побрать живых как кур на гнезде.. Другие брали с собой даже веревки чтобы всех перевязав заживо привесть как невольников, спрашивая образом договора Смирнских жителей сколько кто привесть велит. Когда флот наш истребил турецкой, тогда затопили Евройския нации корабли перед заливом смирнским числом до 12 чтоб возпрепятствовать вход нашему флоту, думая что он и до Смирны дойдет. (В 1783 году когда в Смирне перепись всем янычарам была, то некоторые боясь войны с русскими (из янычар даже) уходили из Смирны тихонько в другие места, дабы в случае войны не итти в поход. Вот какая перемена в турках сделалась!
„Секретарь посольства венецианской респ. в Цареграде имеет служа ту выгоду что каждый год ево пребывания в Цареграде заменяется ему за 3. Вот каково венециане о житье турецком думают!
Затем предложу еще нисколько выписок другого рода:
Ты правду точную сказал.
Я мненья этого об нем всегда держался:
Вот каково быть судьею: кто виноват кругом, за того как есть предстатели, просят чтоб оправить, а правова сделать виноватым: законы не закон когда сильные есть старатели; а естьли судьи по просьбе не сделают, беды им; их же обвинят и места лишат. Другой под видом усердия к казенному прибытку, жалованье не додает кому следует неполное, а сам эти же деньги старается выщечить у казны себе в награжденье за казенной суммы приращенье.
Перевод стихов в стихи есть тоже самое как бы подлинник совершенной уже картины возвратить в брульион, да и то не в точной. См. Енеиду несноснаго педанта Петрова.
Mon epitaphe:
Il est vrai que toujours je me suis vu sans bien:
J. Gh.
Autre:
Il est vrai, j'ai vecu et je suis mort sans bien,
Mais ni je ne craignis, ni je ne craindrai rien.
он читателя отводит от целаго и заставит устремиться за ним. В картинной групе где все лицы, а иногда может быть епизодические еще, больше главнаго лица, для котораго картина писана, совершеннее или главному лицу равны, картина вся вообще весьма послабляется....
Pour faire une bonne traduction il ne faut que la connaissance parfaite des langues dans lesquelles on travaille; mais pour faire une fable de La Fontaine il faut etre La Fontaine meine.
Что касается до тетради басен Хемшщера, которыя напечатаны в „Русской Старине" стр. 583 — 594, то оне писаны были вероятно, по крайней мере большею частью, до отъезда автора в Смирну. Важно то, что эти басни представляют настоящий, подлинный текст Хемницера, тогда как известный печатный текст 3-й книги собрания его басен, напечатанной уже после смерти его, носит следы изменений Вас. Вас. Капниста. Заключаю это из двух имеющихся у меня тетрадей, в которых вся 3-я книга переписана рукою Капниста с поправками того же почерка в стихах, более близких к первоначальной редакции Хемницера.
В заключение два слова о месте погребения баснописца. По словам Бантыш-Каменскаго, останки Хемницера были перевезены в Poccию и преданы земле в Николаеве; но достоверность этого известия сомнительна, так как Николаев начал возникать только в 1789 году, после взятая Очакова, а городом сделался не ранее 1790. Впрочем, по сведению, доставленному мне, при посредстве М. Ф. Шугурова, из Николаева, местные старожилы слышали, что тело Хемницера действительно было погребено там на общем кладбище. На рисунке надгробнаго памятника его, приложенном к первому посмертному изданию его басен, читается надпись Нико: но непонятно; как бы она могла явиться на самом памятнике.
Я. К. Грот.
1) За эти сведения обязаны мы И. Н. Петрову, написавшему их из архива лютеранской церкви св. Анны. Чрез посредство г. Надхина получены мною еще следующия известия о родных Хемницера. Другая его сестра была в замужестве за Брозиным, смотрителем и экономом Смольнаго монастыря, где разведенный им сад до сих пор известен под его именем. Жена его, оставшись вдовою, была начальницею одного из казенных заведений. У г-жи Валериан была единственная дочь Катерина Егоровна, вышедшая замуж сперва за Деламара, провиантмейстера морского ведомства, а по смерти его за полковника Яковлева. Дочь от этого последняго брака, Наталья Петровна, в замужестве Никитина, остается ныне представительницею, по женской линии, рода Хемницеровых. Я. Г.
2) Заметим мимоходом, что в отпуск Хемницер был уволен 26 октября 1776 г. (П. Н. Петров, по сведению из Сен. архива, кн. 139, высоч. повел, л. 377). Я. Г.
3) Об Ив. Абрам. Ганнибале, о котором еще несколько раз упоминается ниже, и между прочим как о строителе Херсона, см. соч. Пушкина (изд. Анненкова), т. Т, «Родословная Пушкиных и Ганнибаловых», стр. 6. Я. Г.
4) Скобками ( ) означены места, зачеркнутыя самим Хемницером в записной книжке его. Речь идет о доме посланника Булгакова. Я. Г.
«Выписка из писем Эйлеровых о разных физических и филозофических матертях". Это — перечень содержания писем, вошедших в 1-ю часть известнаго сочинения Эйлера, напечатаннаго в русском переводе Румовскаго: свидетельство любознательности Хемницера и внимания, с каким он дополнял свои сведения чтением. За сообщение мне на время как этой рукописи, так и памятной книжки Хемницера, долгом считаю печатно выразить г Надхину мою признательность. Я. Г..
6) Пропускаю, как здесь, так и ниже строки, выписанныя выше Г. П. Надхиным на стр. 599 и последующих. Я. Г.
7) Эти строки, показываются порядочное, хотя и неполное знакомство с итальянским языком, в переводе значит «7-го обедал я у г. венэцианскаго посланника Гарцони. 8-го сделал прогулку с г. Севереным, секретарем нашего посланника, чтоб взглянуть на водопроводы, построенные греками и доставляющее в Константинополь воду из места, называемаго Пиргос. Этот водопровод поддерживается 20-ю арками вышиною в 5 или 6 пертик». Я. Г.